*Данный материал старше трёх лет. Вы можете уточнить у автора степень его актуальности.
Обзор изменений в ГК, ГПК и АПК за 2019 год
Существенные изменения коснулись судоустройства, а также процедуры разрешения дел.
Гражданский кодекс
В 2019 году ГК РФ, к счастью, не подвергался кардинальным изменениям, и гражданское законодательство оставалось достаточно стабильным.
Связано это с фактическим окончанием реформы ГК РФ, начавшейся еще в 2008 году. Напомню, что в 2017 году был принят (а с 1 июля 2018 года вступил в силу) очередной «лоскут» в рамках реформы гражданского законодательства, связанный с финансовыми сделками, – Федеральный закон от 26 июля 2017 г. №212-ФЗ «О внесении изменений в части первую и вторую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации». Формально это предпоследняя часть изменений в ГК РФ в рамках реформы, а в реальности – возможно, последняя, поскольку до сих пор неясно, будет ли вообще принят новый раздел Кодекса о вещных правах.
Тем не менее, в 2019 году в ГК РФ были внесены правила о «цифровых правах» (Федеральный закон от 18 марта 2019 г. №34-ФЗ, вступивший в силу с 1 октября 2019 года). Цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам (ст. 141.1 ГК РФ).
Попутно законодатель существенно смягчил правила заключения договора, предусмотрев, что договор в письменной форме может быть заключен путем как составления одного документа (в том числе электронного), подписанного сторонами, так и обмена электронными документами либо иными данными в соответствии с правилами абз. 2 п. 1 ст. 160 ГК РФ (п. 2 ст. 434 Кодекса). При этом письменная форма сделки считается соблюденной также в случае ее совершения с помощью электронных либо иных технических средств, позволяющих воспроизвести на материальном носителе в неизменном виде содержание сделки, а требование о наличии подписи считается выполненным, если использован любой способ, позволяющий достоверно определить лицо, выразившее волю.
С 2020 года в России предоставляется правовая охрана географическому указанию, каковым признается «обозначение, идентифицирующее происходящий с территории географического объекта товар, определенное качество, репутация или другие характеристики которого в значительной степени связаны с его географическим происхождением (характеристики товара)» (п. 1 ст. 1516 ГК РФ). На территории данного географического объекта должна осуществляться хотя бы одна из стадий производства товара, оказывающая существенное влияние на формирование его характеристик (Федеральный закон от 26 июля 2019 г. №230-ФЗ, вступит в силу 27 июля 2020 года).
Географическое указание нужно отличать от наименования места происхождения товара (далее – НМПТ) – обозначения, представляющего собой современное или историческое, официальное или неофициальное, полное или сокращенное наименование страны, городского или сельского поселения, местности или другого географического объекта, включающего такое наименование или производное от него, ставшее известным в результате использования в отношении товара, особые свойства которого исключительно определяются характерными для данного географического объекта природными условиями и (или) людскими факторами.
Таким образом, ключевые отличия географических указаний от НМПТ состоят в отсутствии требования к уникальности товара, обоснованной местом его происхождения, и требования о необходимости выполнения всех этапов производства в определенной местности. Зарегистрировать географическое указание можно, если хотя бы один из этапов производства осуществляется на территории соответствующего географического объекта.
Под конец года был принят Федеральный закон от 16 декабря 2019 г. №430-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации», вступающий в силу 1 января 2020 года. Закон преследует цель усиления защиты прав добросовестных приобретателей недвижимости и, как предполагается, должен положить конец вольному толкованию судами добросовестности приобретателей, особенно по искам муниципалитетов или прокуратуры об истребовании жилых помещений.
Чтобы российские суды перестали, наконец, удовлетворять иски публичных собственников и госорганов об истребовании недвижимости через 10 и более лет, ГК РФ был дополнен новым п. 6 ст. 8.1 о том, что приобретатель недвижимого имущества, полагавшийся при его приобретении на данные ЕГРН, признается добросовестным (ст. 234 и 302), пока в судебном порядке не доказано, что он знал или должен был знать об отсутствии права на отчуждение этого имущества у лица, от которого ему перешли права на него.
Кроме того, ст. 302 ГК РФ дополнена императивным указанием о том, что суд отказывает в удовлетворении требования публичного собственника об истребовании жилого помещения у добросовестного приобретателя во всех случаях, если после его выбытия из владения истца истекли три года со дня внесения в госреестр записи о праве собственности первого добросовестного приобретателя. При этом бремя доказывания обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности приобретателя, возлагается на истца (муниципалитет и прокуратуру).
Процессуальные кодексы
В отличие от материального права, российский гражданский процесс в 2019 году претерпел существенные изменения как в сфере судоустройства, так и в части процедуры разрешения гражданских дел.
Так, с 1 сентября введена обязательная аудиозапись судебных заседаний в суде общей юрисдикции (Федеральный закон от 29 июля 2018 г. №265-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»).
В ходе каждого судебного заседания судов первой и апелляционной инстанций (включая предварительное судебное заседание), а также при совершении вне судебного заседания отдельного процессуального действия ведется протоколирование с использованием средств аудиозаписи (аудиопротоколирование) и составляется протокол в письменной форме (ст. 228 ГПК РФ).
«Абсолютным» основанием отмены судебного постановления является теперь не просто отсутствие протокола в материалах дела, но «отсутствие в деле протокола судебного заседания в письменной форме или подписание его не теми лицами ˂...˃ в случае отсутствия аудио- или видеозаписи судебного заседания» (п. 6 ч. 4 ст. 330, п. 6 ч. 4 ст. 379.7 ГПК РФ; п. 6 ч. 4 ст. 270, п. 6 ч. 4 ст. 288 АПК РФ).
С 1 октября ГПК РФ дополнен гл. 22.3 «Рассмотрение дел о защите прав и законных интересов группы лиц» (Федеральный закон от 18 июля 2019 г. №191-ФЗ).
Условиями рассмотрения судом дел по правилам данной главы являются:
- общий по отношению к каждому члену группы лиц ответчик;
- являющиеся предметом спора общие либо однородные права и законные интересы членов группы;
- в основании прав членов группы лиц и обязанностей ответчика лежат схожие фактические обстоятельства;
- все члены группы используют одинаковый способ защиты своих прав (ч. 1 ст. 244.20 ГПК РФ).
Следует обратить внимание, что к требованию о защите прав и законных интересов группы лиц должно присоединиться не менее 20 членов (ч. 5 ст. 244.20 ГПК РФ) – в этой части ГПК РФ совпадает с правилами КАС РФ.
Отмечу, что институт групповых исков (Class Action) заимствован Россией у стран Запада (зародились они в английских судах справедливости в XVI веке; в 90-х годах ХХ века коллективные иски стали также применяться в Нидерландах, Португалии, с 2001 года – в Испании, с 2002 года – в ФРГ).
Декларируемая законодателем цель введения института «групповых исков» – упрощение доступа к правосудию: предполагается, что он поможет гражданам защищать их права в потребительской сфере, трудовых спорах, делах в области ЖКХ, а также связанных с пенсионным и социальным обеспечением. Ожидается, что к групповым искам будут присоединяться лица, которые раньше не шли в суд, опасаясь лишних трат и хлопот. «Групповой иск», по мнению разработчиков законопроекта, – удобная возможность отстаивать права, не имеющие «большой цены», которые может быть невыгодно отстаивать в одиночку.
На мой взгляд, российский институт «групповых исков», в отличие от США, не имеет указанных перспектив, поскольку экономические стимулы предъявления «групповых исков» для юристов минимальны или отсутствуют. Во-первых, в законодательстве РФ не предусмотрена возможность взыскания в пользу истцов «штрафных убытков» в значительных суммах. Во-вторых, отечественные суды в целом не считают допустимым «гонорар успеха», а российское процессуальное законодательство не предусматривает возможности получения вознаграждения юристов из присужденных сумм.
Федеральным законом от 26 июля 2019 г. № 197-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» российский процесс обогащен подробной регламентацией примирительных процедур, в том числе с участием судебного примирителя (судебное примирение) (ст. 153.6 ГПК РФ). Осуществлять деятельность медиаторов на профессиональной основе смогут также судьи в отставке.
При этом часть норм, на мой взгляд, носит декларативный характер – например, неочевидна необходимость включения в Кодекс правила о том, что «переговоры осуществляются на условиях, определяемых сторонами» (ч. 2 ст. 153.4 ГПК РФ).
Также необходимо отметить, что «нотариально удостоверенные медиативные соглашения» становятся исполнительным документом, соответствующие изменения внесены в Федеральный закон «Об исполнительном производстве».
Названные новеллы вступили в силу 25 октября.
Подчеркну, что ни законодатель, ни суды не стимулируют досудебное урегулирование спора экономически. Нарушителю по-прежнему выгоднее довести дело до суда (который взыщет с него проценты по ст. 395 ГК РФ по ключевой ставке Банка России, которая в два-три раза ниже рыночных процентов по кредиту), чем договориться. Пока это не изменится, медиация и прочие примирительные процедуры, несмотря на большое количество монографий и конференций, посвященных этим темам, будут оставаться редко применяемыми и фактически декларативными институтами.
Наиболее существенные изменения в российском процессе связаны, безусловно, с Федеральным законом от 28 ноября 2018 г. №451-ФЗ. Некоторые СМИ даже окрестили их «процессуальной революцией», что, на мой взгляд, явно преувеличено.
С 1 октября в российских судах введена «профессиональная монополия» на судебное представительство – представителем по делу может быть только лицо, имеющее высшее юридическое образование (либо имеющее статус адвоката). Не требуется высшее юридическое образование законному представителю, а также патентному поверенному (по спорам, связанным с интеллектуальной собственностью) и арбитражному управляющему (по делу о банкротстве).
Декларируемая цель реформы – необходимость исполнения ст. 48 Конституции РФ, гарантирующей гражданам получение квалифицированной юридической помощи. Предполагается, что такая мера должна защитить участников спора от неквалифицированных представителей.
В то же время из сферы действия «профессиональной монополии» исключено судебное представительство у мировых судей и в районных судах – представителем в этих судах вправе быть любое лицо, в том числе не имеющее высшего юридического образования. С учетом того, что районные суды и мировые судьи рассматривают в России подавляющее большинство гражданских дел, декларируемая цель реформы, на мой взгляд, явно расходится с фактическим правовым регулированием.
Тем не менее российские юристы теперь обязаны носить с собой и предъявлять суду дипломы о высшем профильном образовании.
Верховный Суд РФ в п. 4 Постановления Пленума от 9 июля 2019 г. №26 «О некоторых вопросах применения Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации в связи с введением в действие Федерального закона от 28 ноября 2018 года №451-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"» разъяснил: «Лицо, которое до вступления в силу Федерального закона №451-ФЗ начало участвовать в деле в качестве представителя, в том числе путем подачи искового заявления, заявления, заявления о выдаче судебного приказа, после вступления в силу указанного федерального закона сохраняет предоставленные ему по этому делу полномочия вне зависимости от наличия высшего юридического образования либо ученой степени по юридической специальности (статья 49 ГПК РФ, статья 59 АПК РФ)».
Но все проблемы, на мой взгляд, это не решает, тем более что при введении «профессиональной монополии» на судебное представительство не обошлось без накладок. Во-первых, законодатель «забыл» о ст. 36 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»: представителями в деле о банкротстве и в арбитражном процессе по такому делу могут быть любые лица, имеющие доверенность; при этом юридическое образование им не требуется.
Во-вторых, неясно, как с 1 октября участвовать в процессе представителям лиц, участие которых очевидно необходимо, но они не имеют высшего юридического образования (например, главный бухгалтер налогоплательщика – в налоговом споре, аналогичная проблема у ФНС с налоговыми инспекторами). В соответствующем законопроекте для решения данного вопроса предполагалось ввести нового участника процесса – «поверенного», но в закон эта норма не вошла.
Федеральным законом от 28 ноября 2018 г. №451-ФЗ в российский гражданский и арбитражный процесс внесено множество небольших изменений, которые тем не менее повлияют на рассмотрение дел в судах.
В частности, увеличен лимит суммы иска по делам, рассматриваемым в порядке упрощенного производства в арбитражном процессе: для индивидуальных предпринимателей – 400 тыс. руб., для юрлиц – 800 тыс. руб. (по публично-правовым категориям дел размер штрафа в 100 тыс. руб. сохранен).
Унифицирован лимит сумм по приказному производству в АПК РФ и ГПК РФ: установлен единый размер требований в 500 тыс. руб.
Много вопросов вызвало введение дополнительных требований к идентификации должника в исковом заявлении (и заявлении о выдаче судебного приказа). Так, истцом должны быть указаны дополнительные реквизиты в отношении ответчика-гражданина, если известен хотя бы один из них (СНИЛС, ИНН, ОГРНИП, серия и номер паспорта, водительского удостоверения, свидетельства о регистрации транспортного средства – ч. 3 ст. 125 АПК РФ, п. 3 ч. 2 ст. 131 ГПК РФ). С 28 октября 2019 года срок введения в действие норм ГПК РФ, предусматривающих указанные требования, сдвинут на 180 дней (Федеральный закон от 17 октября 2019 г. №343-ФЗ) – до 30 марта 2020 года. Однако соответствующие правила АПК РФ остались без изменений и действуют с 1 октября 2019 года.
Установлены правила о взыскании в арбитражном и гражданском процессе судебных издержек третьих лиц и с третьих лиц (ст. 110 АПК РФ дополнена ч. 5.1 и 5.2; ст. 98 ГПК РФ – ч. 4 и 5). Кроме того, в гражданском процессе установлен срок на разрешение вопроса о судебных издержках – три месяца. Соответствующий срок для взыскания судебных расходов в арбитражном процессе сокращен с 6 до трех месяцев.
Изменились также последствия подачи в арбитражный суд искового заявления (апелляционной и кассационной жалобы), которые не подписаны или подписаны неуполномоченным лицом (п. 6 ч. 1 ст. 129 АПК РФ). Теперь такие процессуальные документы возвращаются судом (а не оставляются без движения).
Расширен перечень преюдициальных судебных актов в арбитражном процессе – за счет «иных постановлений суда по уголовному делу» (ч. 4 ст. 69 АПК РФ).
Много споров на этапе принятия законопроекта вызвало предложение исключить из российского процесса понятие подведомственности. Однако фактически реформа свелась к тому, что «подведомственность» заменили «компетенцией». Какого-либо реального влияния на рассмотрение дел в российских судах это изменение не оказало.
При этом предполагается, что исключение термина «подведомственность» позволило установить в ГПК РФ и АПК РФ механизм передачи дел из суда общей юрисдикции в арбитражный, и наоборот (ч. 4, 5 ст. 39 АПК РФ, ч. 2.1 ст. 33 ГПК РФ). Необходимо отметить, что речь в данном случае идет только о делах, принятых судом (арбитражным судом) к производству. Если факт подачи иска в ненадлежащий суд выясняется до его принятия к производству, такое заявление по-прежнему возвращается.
К новеллам, имеющим негативный характер, следует, на мой взгляд, отнести новые правила об отводах в АПК РФ: вопрос об отводе судьи, рассматривающего дело единолично, разрешается тем же судьей (ч. 2 ст. 25 АПК РФ). Тем самым в арбитражном процессе перенят откровенно неудачный, но, думается, удобный суду подход ГПК РФ. Еще древние римляне говорили, что «нельзя быть судьей в своем деле», но в России в XXI веке вопрос об отводе судьи будет рассматривать сам этот судья.
Отмечу, что законопроект, подготовленный ВС РФ еще в ноябре 2017 года, не обошелся без «ляпов». Например, в гражданском процессе, как и в арбитражном, с 1 октября 2019 года копии искового заявления и документов теперь направляются истцом ответчику и третьим лицам самостоятельно – к исковому заявлению прилагаются только доказательства их направления (п. 6 ч. 1 ст. 132 ГПК РФ). Но обязанность истца приложить к иску «копии этих документов для ответчиков и третьих лиц, если копии у них отсутствуют», законодатель убрать «забыл» (не исключив п. 4 ч. 1 ст. 132 ГПК РФ). Исправлять эту ошибку законодателю пришлось отдельно, Федеральным законом от 2 декабря 2019 г. №406-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (вступил в силу 13 декабря). При этом соответственно изменить ст. 114 ГПК РФ законодатель снова «забыл», и суд вместе с повесткой по-прежнему направляет ответчику «копию искового заявления» (которую истец прилагать к иску уже не обязан) (ч. 3 ст. 114 ГПК РФ).
Единственное изменение, которое, на мой взгляд, действительно можно называть «революционным», – создание кассационных судов общей юрисдикции, разрешающих кассационные жалобы в ординарном порядке (не по усмотрению судьи соответствующего суда), – так называемая «сплошная кассация».
Кассационные и апелляционные суды общей юрисдикции начали работу с 1 октября, их создание было предусмотрено Федеральным конституционным законом от 29 июля 2018 г. №1-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" и отдельные федеральные конституционные законы в связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции».
На основании «данных судебной статистики и сведений о судебной нагрузке» были созданы 9 кассационных и 5 апелляционных судов общей юрисдикции.
Соответственно, установлен порядок обращения в кассационный суд общей юрисдикции (гл. 41 ГПК РФ дополнена параграфом 1 «Производство в кассационном суде общей юрисдикции») и в судебную коллегию ВС РФ (параграф 2 гл. 41 ГПК РФ в ред. Федерального закона от 28 ноября 2018 г. №451-ФЗ): кассационные жалоба, представление могут быть поданы в кассационный суд в срок, не превышающий трех месяцев со дня вступления в силу обжалуемого постановления (ч. 1 ст. 376.1 ГПК РФ), подаются они через суд первой инстанции. В судебную коллегию ВС РФ кассационные жалобы подаются в срок, не превышающий трех месяцев со дня вынесения определения кассационным судом общей юрисдикции, рассмотревшим жалобу (представление) по существу (ч. 1 ст. 390.3 ГПК РФ).
Источник: статья Романа Речкина, INTELLECT, в «Новой адвокатской газете»
Статьи экспертов юридической фирмы INTELLECT >>
Похожие материалы
